1943

Я буду рожать. Я буду рожать, несмотря ни на что. Это мой ребенок там, внутри. Мой и его. Да и поздно.
            Его – фашиста.
            Бабы на улице смотрят на меня с презрительной усмешкой. И с ненавистью. Никто с сочувствием.
            Я буду рожать.
            Если они победят…
Если они победят, он будет моим спасением. Он поможет мне выжить. Ребенок от их… Их ребенок. Он поможет. Если они победят.
Теперь я желаю им победы. Теперь я желаю победы им. Им, а не нам.
Сегодня я выходила за калитку и ощущала ненависть. Они тоже хотели, но не вышло, а у меня вышло, а теперь вот он. Ребенок от фашиста. И они ненавидят. Их просто пожирает злоба. И прячется за усмешкой. На время.
Только сейчас война. Сейчас война с ними, а я желаю им победы. Можно ли меня любить после этого? Но они съедят меня, если придут наши. С радостью.
Я хочу жить. Нужно было избавиться от него, а теперь поздно, а теперь я хочу жить. Я не хотела этого ребенка. Но я не смогла от него избавиться тогда. Потому что это мой ребенок.
Но и его.
Сегодня баба Глаша ударила меня по лицу. И все стояли и сочувственно кивали. Не мне, ей. Кажется, каждая хотела подойти и добавить. Но пока не время.
Я предательница. Когда наши мужчины отдают свои жизни за родину, я предательница. Самое святое. Я так виновата, но я так хотела, а теперь он. Ребенок от фашиста. Хоть бы они победили.
Я предательница. Я предала товарища Сталина, я предала Родину, я предала всех мужчин нашей деревни, но я не смогла от него избавиться. Это же мой ребенок.
Но и его.
Разбили окно. Мне страшно. Я хочу жить.
Наши наступают.
Господи, помоги.
У них прибавилось смелости.Я уже почти никуда не выхожу. Что ждет меня? Господи, помоги.
Господи, помоги. Они пришли. Как их много. Сколько злости. Море злости. Я никогда не видела моря. Сука. Никогда. Фашистка. Я не увижу моря. Шлюха. Он шевелится, и мне хорошо и страшно.
Наши наступают. Уже скоро. Баба Глаша отказалась помогать при родах, как же я одна?
Все ближе. А я все сильнее хочу жить. Ни одного целого окна. По избе гуляет ветер. Я почти не ем. Я почти не сплю. Я жду, когда меня придут убивать мои соседи.
Это он всему виной. Фашистский выродок. Вот кого я хочу родить…
Слезы не останавливаются. Это же мой ребенок. Мой ребенок – фашистский выродок. Я сойду с ума. Пощадите. Я хочу жить.
Все ближе. Он и возмездие. Я буду наказана за свое предательство.
Насте пришла похоронка на мужа. Не понимаю, как я еще жива. Когда ее оттаскивали от меня, я думала – или умру или рожу прямо сейчас и потом умру. Но я так хочу жить. Я не прожила даже двадцать лет на этом беленьком свете. Ох, как я люблю его.
Он стучит, и я вся сжимаюсь. Его ведь тоже убьют, я знаю. Если не солдаты, то люди. Никто не станет его растить. Фашистского выродка.
Мне страшно.
Сегодня они добрались до меня. Они тащили меня за волосы через всю деревню. Я вся в грязи. Я продажная тварь. Я продала Родину. Я заслуживаю смерти. Я не человек. Пощадите. Я так хочу жить. Я ведь совсем еще ничего не видела на этом беленьком-пребеленьком. Тварь. Шлюха. Пощадите. Нет пощады предателям.
Мне так страшно. Страшно умирать.
Я почему-то опять у себя в доме, но наши уже близко.
Мне так страшно.
Я живу этим страхом, в перемешку с грязью, и плевками, и оскорблениями и угрозами. И им. Им я тоже живу, но он не дает мне жить. Мне так страшно. Он не даст мне выжить. Фашистский выродок. Он, он, он, о боже.
Он такой маленький.
Завтра наши будут в деревне.
Прощай, мой маленький. Мой маленький фашистский выродок. Ты немного больше котенка, а так все то же самое. Прощай, малыш. Мама хочет жить.
Я подвесила его у дороги. Они войдут в деревню и сразу увидят знак моего раскаяния. Знак моей преданности Родине и лично товарищу Сталину. “Смерть фашистским окупантам”, – написала я на куске картона и всунула ему в ручки. Теперь я чиста.
И когда капитан назвал меня убийцей, я, недоумевая, посмотрела в его лицо, не выражавшее сомнений, вспомнила, как мой малютка покачивался на ветру и вышла на двор впереди солдата. Господи – подумала я, когда он направил автомат на меня – господи, спаси и сохрани.